Сколько времени уже прошло? А может они просто провалились в бесконечность без выхода?
Одна и та же еда в холодильнике, только с каждым днем все меньше и меньше. Запасы не вечные, все это однажды должно было закончиться. Мышь повесилась уже между несколькими рядами в холодильнике. Остались только пара яиц и молоко.
Доминик раздраженно захлопывает за собой дверцу холодильника и еще немного стоит у него, опираясь о ручку белой дверцы. Он полураздет, в одних шортах, волосы растрепаны и кожа лица не выглядит здоровой.
К чертям. Пусть все летит к чертям! Какое право они имеют запирать в этой квартире?! Да пошли они. - на сих мыслях мальчишка вновь открывает холодильник и выхватывает пару яиц, запускает ими прямо в стену, следом за ними полетело молоко в коробке. Но если яйца тут же разбившись начали стекать по стене, то молоко с брызгами упало на пол и из помятой коробки продолжило выливаться белесая жидкость.
Смотря на все это сумасшествие и от пола до потолка изгаженную кухню, парень хватает себя за волосы, стискивает зубы со всей злости и глухо издает звук раздражения, непередаваемой внутренней боли и отчаяния.
Я им всем покажу! Только выйду отсюда! Они у меня попляшут! Наверняка группа охраны уже ищет меня по всюду. Ахаха... да...  - странный смех после выброса адреналина в кровь, вместе с истерикой и на мгновение Доминик успокаивается. Сам себе улыбается, оглядывается по сторонам и вдруг решается пнуть коробку с остатками молока, после пройти внутрь по коридору, затем в комнату, где лежит его жертва. Он ухмыляется и смотрит за безухим исподлобья, руками опирается о косяк двери.
Это все из-за него, так? ....
- Ты даже и пальцем не пошевелишь? Сколько это будет продолжаться? - парень все еще улыбается, будто бы он сейчас пошутил и вопросы исходили не от него, а от кого-то другого. Ноги делают движение и вот он уже стоит у самой кровати, глаза безумца смотрят на Дио и улыбка сходит на нет. Кулаки сжимает до боли, костяшки даже побелели на кистях рук.
- Ты оглох?

Пусть двое не были столь близки, чтобы чувствовать ощущения друг друга, но то, что Дио был напряжен, это можно понять по его бледному лицу, напряженной челюсти и глазам. Они то никогда обмануть не смогут. Доминик смотрел на своего левого, в ожидании одного - нужного ему ответа, который так и не раскрылся с самого начала. Сколько вопросов и все в пустую были опрокинуты в эти стены. Нет ответа, хоть ты лопни или сам догадайся, когда тебя отсюда выпустят. Уши на макушке вне терпения, стоят как окаменелые, даже хвост повис в воздухе, без всяких движений.
Тем временем одноименный приподнялся на кровати и кажется собрался с мыслями.
Ну вот, долгожданный момент. Истина где-то рядом.
- Что ты хочешь от меня? Чтобы я встал и убрал то дерьмо, что ты устроил на кухне?  - все что угодно, но только не это ожидал услышать сейчас Штерн. Он что издевается или всерьез не понимает почему я себе так веду? Почему я его спрашиваю эти долбаные вопросы каждый день?
Доминик чувствует свою ущербность и не в силах сдерживать себя больше. Ведь он и так был практически спокоен все это время. держал себя в руках. А теперь он просто не может сорваться. Зубы показались в злобном оскале, холодный взгляд готов был сразу же раздавить Дио и свернув на пополам размазать его по стенке. Но ничего не происходило. Просто воздух раскалялся и в комнате становилось трудно дышать.
– Пошел к черту. Уберешь сам. - в довесок кинул словами агнец. И точно сам задыхаясь от всего происходящего направился к окнам, распахнул форточки и...
- Или ты дозрел о чем-то поговорить? - не успел блондин развернуться, как брюнет уже последовавший за ним оказался так близко, что оставалось думать что случится в этой ситуации. Не выпадет ли сейчас из окна Дио, или может быть Доминик сам выпрыгнет? Одно из двух не иначе. Вот только ...все всегда не так, как кажется или ожидается.
- Нет... ты прикалываешься?... - начал парень. Его лицо было мрачнее тучи, глаз не было видно под длинной челкой, губы плотно сдавленны и руки готовые придушить его жертвы уже тянулись к шее. но всего навсего схватили за грудки напарника и прижали к стене рядом с окном.
- Ты думаешь мне все это нравится? И умом тронулся.... чтобы здесь еще и убирать? Да я тебя убью лучше... Если отсюда не выйду!!! - с каждым словом тон парня повышался и переходил в надрывавший голос крик. Глаза показались из-за растрепавшейся челки, они смотрели на Дио больше отчаявшимся взглядом, чем ненавистью и злобой, которые в них отражались.
- Звони своим ребятам. Пусть открывают двери... или я тебя прикончу...или же сделаю что-нибудь с собой и тогда вашим экспериментам придет конец! Тебе ясно?

Похоже не я один держался из последних сил все это время и отсчитывал последние капли собственного спокойствия. Дио оказался той еще истеричкой. Не совсем такой реакции ожидал услышать от него и я начинал теряться, не зная, что сделать... как поступить. Мне оставалось лишь слушать то, о чем говорит левый. Но чем дальше он заходил, тем сильнее болело имя на косточках ключицы. Наверное, это так связь разрывается... Невыносимо и с каждым словом все сильнее пульсирует в этом месте.
Хочется сказать ему остановиться, закрыть свой рот. Но никак не могу подобрать и слов, я ошарашен, подавлен... я ощущаю смешанные чувства.
- Это ты… Это все ты! – кричал Бьянки и Доминик все больше погружался в какую-то неопределенную среду, откуда он и вышел. Так было и будет всегда. Не был нужен и не будет. Во всем всегда виноват он сам. Поэтому он и не старается ни к кому привязываться. Разве он виноват, что сама природа решила распорядиться так и сделать его ВС? Теперь он слышит то, что давно уже не слышал со времен школы.
Молча, точно перед учителем, который его отчитывает, Доминик смотрел на Дио. За тем, как он собирает его вещи, быстрее, как зря, лишь бы все заложить и наконец отдать сумку ее владельцу. Штерн усмехается этому, собирает руки на груди и смотрит на все это как на какую-то пьесу, где его самого нет, или же есть, но тело в котором он находится -подставное, не для него сделано. Душа хочет оторваться и улететь куда-нибудь в другое место. Где никто не кричит, не требует от него что-то. Тишина, спокойствие... и никого. Может так называется смерть?
На какое-то мгновение, парень закатывает глаза и представляет себе, что ничего не слышит, что он находится в вакууме. Аж мурашки по телу и в области нижней челюсти ноющее чувство.
- Это моя квартира и она мне очень даже нравится! И я не позволю такой свинье, как ты, портить ее! Ты неблагодарный, невоспитанный, эгоистичный! – сумка и слова сопровождающие все это отвлекают парня и приводят обратно в наполненную истерией комнату.
- Не мои проблемы, что я тебе не нравлюсь... неженка. - парень ухмыляется, пытается казаться сильным, хоть в душе он уже давно струсил, спасовал, давно забыл как себя правильно вести и от страха не зная что делать, стоит на месте, в том же положении и как только может скрывает свою дрожь.
Все хорошо.. все нормально. Дыши ровнее. Не слушай его истерик. Он ничто... и он тебе не нужен. Тебе вообще никто не нужен.
- Выбивай эту чертову дверь и вали на все четыре. Входи в Зазеркалье. Ну же! – Доминик больше не может улыбаться, лица совсем нет. И глядя на слезы своего напарника он и вовсе теряется. Хочется все бросить и бежать, стать без ответа за что-то. К черту быть сильным. Но из-за собственной гордости, Доминик никогда не подожмет хвост и не побежит первым. Пусть он конечно и трус в глубине души, но на деле он сможет постоять до конца и перенести даже такое мучение, как это.
– Давай, я разрешаю. И не бойся, никто искать тебя не будет. Фатум разорвем, никакой зависимости больше, хватит. Я устал, твою мать! – в этот раз уже не выдерживает и Штерн. Губы едва заметно дрогнули и лицо исказилось в непередаваемой тоске, разочаровании...и грусти. Парень проглатывает подступивший ком и поднимает вверх голову. Глаза болят, слезы, кажется вот вот хлынут из глаз.
Дио толкает его в спину, а Штерн упрямо стоит на месте, как замороженные и не двигается с места.
-Успокойся.. замолчи... 
– Сдохну - так сдохну. Проблем поубавится. – ну это уже слишком, переходит всякие границы. Он ведь был не серьезен, когда угрожал убить его. Чего он мелит? Зачем давит на самое больное, это причиняет столько боли.
- Чего ты ждешь, придурок? Входи в Зазеркалье, говорю.Я видеть тебя больше не могу. Пожалуйста, уходи. Ты меня мучаешь. - мальчишечьи руки обвивают вокруг талии Доминика, сжимают его крепче. Спиной Штерн чувствует чужое дыхание. Руки трясет, резь в глазах слишком сильная, чтобы еще хотя бы немного сдерживать влагу в глазах. Парень прикусывает нижнюю губу и опускает голову.
Нельзя, чтобы левый почувствовал, что правый волнуется. Поэтому некоторое время Доминик молчит, сквозь слезы пытается улыбнуться. но выходит лишь какая-то усмешка от безысходности.
- Я сказал.. - хватит! Прекрати...! Слышать об этом не желаю... ,  - парень дергает руками и освобождается из объятий. Вместо чужого тепла на теле проходит неприятный холодок. Доминик закрывает лицо ладонью, зарывается в волосы пальцами и проводит борозды из волос. 
Наконец парень оборачивается,смотрит сквозь растрепавшуюся и прилипшую к щекам челку на мальчишку.
- У меня имя есть... Меня зовут Доминик. Придурки и свиньи,они все там.. за той дверью. - немец протягивает руку и указывает в сторону запертой двери.
- И что ты за одноименный такой,... что сразу при первом случае начинает отказываться, отрекаться от фатума? - не скрывая собственных слез, Доминик продолжал.
- Мне не нужна твоя смерть. Окей, да? Можешь жить себе дальше, как жил. И я никогда не вернусь, только выпустите меня отсюда. Звони своим. Двери я выламывать не собираюсь... я что похож на животное? Я человек. Понятно? - пнув с силы свой чемодан, так что тот отлетел в другой угол, парень рухнул в кровать и поджав к себе подушку, уставился в  стену.

Отредактировано Dominiс Stern (2013-03-15 03:46:52)

Все, что ни говорил этот парень выводило из себя, зажигало некий внутренний фитилек для гнева и раздора... Боже.. Доминик готов был потерять рассудок, расстаться с головой. Но с такой жертвой у них никогда ничего не будет общего кроме примерной одинаковой возрастной рамки... Ровесники? И что с того, что мы ровесники? Мы слишком отличаемся друг от друга, чтобы быть связанными одной нитью... А что может и правда стоит разорвать фатум... только я не хочу в этом случае гибнуть. Ведь по сравнению с ним, я не заметил... как тот испытывает особенное жжение в области груди. Чертов каратышка.
Еще носится туда сюда и слова не дает сказать... ах истеричка... а мы в чем-то похожи.
Благо я начинаю приходить в чувства и это замешательство тихо но верно выходит из моей головы.
Доминик направился в сторону кухни, откуда доносились недовольный голос ,выдохи и покряхтывания. Ушастый недовольно  вилял хвостом и несколько отчужденно наблюдал за происходящим. Будто бы и не собирался вставлять свои слова в этой ситуации, точно был полностью согласен со сказанным.
- Услышь меня... и будешь понятым. Представь себе. Ты идешь себе, ничего не знаешь о своем одноименном и тут тебя буквально похищают и силой заставляют познакомиться. Понравилось бы тебе такое обращение?... - делаю минуту, чтобы дошло наконец до его пустой бошки, что мне от него надо.... Дио болван... истеричка... я не могу сдержать свой гнев, свой внутренний порыв, так не хочется с ним церемониться, но я не могу.
- А теперь подумай и представь, что я сейчас чувствую... проведя в чужой квартире так долго взаперти? - смотрю на него внимательно, мой голос звучал спокойно и уравновешенно, ровно столько я не подавал особого виду на лице ... никаких видимых эмоций, ничего. Пусть знает, что я не издеваюсь.

Отредактировано Dominiс Stern (2013-03-24 01:37:26)

Как это приятно видеть, что человек сдается под твоим напором в увесистыми словами. Да, да... так. Доминик внутренне ликовал, радовался, но между тем упорно скрывал свои эмоции в себе. все так же хмуро и внимательно поглядывая на своего одноименного, который в общем-то отличался спадом активности. На какое-то мгновение, немец почувствовал странное ощущение, ему захотелось сесть рядом, и прижать к себе этого парня. Он казался таким жалким и таким беспомощным в собственных мыслях, в собственных действиях...
Однако, ушастый всего лишь стоял и ничего не предпринимал, не делал первых шагов, просто держал себя в руках и отгонял такие мысли куда подальше. Он сам не понимал, почему вдруг это желание проскользнуло и правда ли ему это хочется и не из-за действия ли это имени? Тем не менее, глаза мальчишки соскользнули взглядом от его жертвы в сторону. Что-то горячее пронеслось по всему телу, аж дух захватило. Парень втянул в себя прохладный воздух через нос и прикрыл на мгновение глаза, чувствуя как ресницы щекочут кожу.
- Извини, - Доминик в очередной раз обратил внимания на блондина. Он сильно удивился, что такой парень как Дио извинился. Да не может быть, что я слышу?  - Я не хотел так, мне жаль. - это не столько тешело себялюбие, как все больше и больше удивляло. Внутри все переполнялось от такой странной  любезности,вежливости, учтивости. Штерн воспользовался моментом, улыбаясь украдкой. Пройдя мимо своего левого, немец отодвинул стул и присев на него, чуть склонился, чтобы можно было дотянуться рукой до парня. Ладонь легла на его макушку, пальцы вплелись в его волосы и легкое движение кистью руки привело волосы в творческий беспорядок.
- Я рад, что ты понял. Таким понимающим, ты мне нравишься куда больше. - наигранная обаятельная улыбка. И Доминику даже понравилось притворяться таким милым, чутким. Ему понравилось быть нежным, хоть это от части была не больше чем игра. Небольшой спектакль. Ведь он сейчас бы танцевал лишь только потому, что Дио проиграл. Что слова Штерна неоспоримы, как ни крути.
- Тебя тут никто не обижал!  За что кухню-то?! Лучше бы мне синяк поставил. У меня они, кстати, быстро сходят.
- Я не бью людей, особенно если они слабее меня.
Немец убрал свою руку, сплетая другую свою ладонь, укладывая локти на коленях. По прежнему не отворачиваясь и не теряя взгляда, Доминик смотрел на Дио. Осматривал его округлое аккуратное лицо, как у девушки, ища в нем эмоции... Что скажешь теперь? Возьмешь трубку и нас выпустят? Не так ли? Теперь ты забыл о молоке и совсем о нем не думаешь. Правильно, оно тебе не надо. Смотри на меня, любуйся мной. Запоминай мое лицо, мои глаза, все. И пусть это лицо останется в твоей памяти на долго.