Шла третья неделя обучения в Семи Лунах. К этому времени Киномото успела окончательно освоиться в школе, и даже длинные путаные коридоры больше не пугали. Она даже почти не пользовалась нарисованной от руки картой, чем ужасно гордилась.
Правда, пару дней назад Хитоми, зайдя в свою комнату, которую уже успела начать считать своими единоличными владениями, девушку-альбиноску с крайне сумрачным выражением лица и общим состоянием убитости, которая сказала, что ее зовут Анна Шёберг и она теперь будет обитать тут. Безымянная слегка приуныла, но тут же решила, что с соседкой зато будет веселее жить.
Правда, было одно маленькое неудобство – в присутствии соседки как-то не хотелось палить свое маленькое увлечение комиксами неприличного содержания, которых у нее было две коробки под кроватью и пара-тройка непрочитанных журналов под матрасом. К сожалению, прочитать их было крайне затруднительно из-за плотного расписания уроков и дополнительных занятий. К тому же, час-два Безымянная проводила в закрытой части библиотеки, так что на хобби времени не оставалось. Ну как не оставалось – оставалось, но все с той же маленькой поправочкой – хмурая соседка с непроизносимой фамилией.
Однако сегодня, как ни странно, Анна отсутствовала в комнате. Странно – потому что уроки у их класса закончились раньше и все ученики расползлись кто куда. Киномото решила последовать доброму примеру и отправилась вслед за одноклассниками прочь из аудитории.  Сначала она планировала пойти по своему обычному маршруту с забегом в столовую, но случилось обычная для Хитоми история – она умудрилась поскользнуться на ровном месте и слететь на заднице по лестнице с коваными перилами, да еще и зацепилась рукавом за пресловутые перила. Тонкая рубашечная ткань затрещала и пошла по шву. Расстроенной девушке не оставалось ничего иного, кроме как направиться в общежитие переодеваться. И, пожалуй, она бы переоделась и пошла себе дальше в библиотеку, но после эпичного падения ее мозги, по всей видимости, немного поменяли свое положение. Ничем иным спонтанное желание плюнуть на все и поваляться на кровати не объяснялось.
Так что, переодевшись в первую попавшуюся футболку и джинсы, Хитоми сильным пинком отправила сумку куда подальше и попала прямиком под кровать. Коробки от такого удара издали возмущенный звук и содрогнулись.
«Ох, простите меня, мои хорошие, про вас-то я и забыла…»
Жертва шлепнулась на четвереньки и поползла под кровать, вытягивая оттуда за длинный ремень сумку, а следом – и коробку с додзями. Выпрямившись, она открыла ее и довольно улыбнулась  – все-таки страстно любящие друг друга мальчики на черно-белых страницах имели свойство повышать ей настроение.
Не хватало только уютного мягкого места и печенек с чаем. Но и это было легко восполнить, благо, в наличии Киномото был уютный закуток рядом со шкафами и спертый из дома электрический чайник, который ученица и включила. Интерес к произведениям яойного искусства после многодневного воздержания только вырос.
Хитоми потащила коробку к зеленому креслу-мешку, пятясь задом. Ее как-то обошла стороной мысль, что мешок перетащить легче, чем коробку, так что минуту, нужную для кипячения воды в чайнике, она успешно заняла, после чего заварила чай и со спокойной душой плюхнулась на кресло, вытряхнув из коробки половину додзинсей, красиво упавшими на пол неприличными изображениями вверх.
- Ну где же оно… - бубнила себе под нос девушка, откапывая «Морскую песню». Это была история про двух братьев-рыбаков, на которых напало морское чудовище-осьминог. Наконец, она нашла ее и с радостным воплем выдернула вверх, - Есть!
«Теперь можно и расслабиться» - Хитоми даже зажмурилась от удовольствия, - «осталось только кинуть грязные джинсы в стирку, и все»
Девушка потянулась. Затем встала, одернула футболку, подхватила с пола грязную одежду и направилась в ванную, чтобы отправить ее в корзину.

Джинсы Хитоми умудрилась запачкать капитально. Даже возникал вопрос о профессионализме уборщиц в Семи Лунах. С другой стороны, то огромное количество детей переходного возраста, учившихся и проживающих в школе, разводило не менее огромное количество грязи. Особо рьяных отлавливали и наказывали, но это мало помогало. А страдали ни в чем не повинные уборщицы и такие же «везунчики», как и Киномото. Правда, пока что именно она била все рекорды по паданию на ровном месте.
Ученица до предела повернула кран в ванне. Стиральные дни в общежитии Лун были по выходным, так что все, кому надо было что-то срочно постирать, использовали для своих нужд ванные комнаты и собственные руки. Безымянная исключением из этого правила не была, и поэтому старательно застирывала грязь на джинсах. Дело шло неплохо, и спустя пять минут спасенная вещь болталась на сушилке, а ученица довольно вытирала руки миленьким полотенцем с изображением Бендера и мечтала о том, как она плюхнется на свое любимое кресло с чашкой в руках и закопается в свои сокровища, тщательно скрываемые в свое время от семьи.
Однако закопаться в додзи с головой не удалось. За дверью кто-то вскрикнул, и Киномото поспешно ломанулась проверять, что же такое произошло.
Едва выйдя из ванной, Хитоми с ужасом обнаружила, что в комнату успела зайти соседка. И, судя по ошалелому виду и общим красным оттенком лица, она еще и успела заглянуть в милые сердцу яойные истории. Девушке резко поплохело от осознания того, что тайное стало явным. Причем во всем этом виновата она сама – коробки могли бы и подождать лучшего дня, а уж если ей так приспичило, могла бы и дверь закрыть.
Картина все же получилась живописной, и, не пребывай ученица в неком подобии обморожения, она бы даже восхитилась. Тихая мирная Шёберг сидит и не шевелится с ТАКОЙ гаммой эмоций на лице…
«Черт. Черт. Черт»
А Анну, видимо, здорово шокировал факт наличия в их комнате таких комиксов. Она даже и не услышала вывалившуюся из ванной Хитоми и так и продолжала сидеть на полу. Кажется, недавно переехавшей шведке не повезло наткнуться на «Молоток и нежность», судя по лежавшему рядом журналу.
- А… Это не то, о чем ты подумала!!! – наконец-то вернулся к Жертве дар речи и она упала на колени рядом с соседкой, с бешеной скоростью подгребая к себе журналы. Уши ее пылали.
Ну вот как теперь объяснить приятельнице с труднопроизносимой фамилией, что она не извращенка?
"Хотя с чего я вообще должна оправдываться?" - внутренне вознегодовала Хитоми, закидывая последние валявшиеся додзинси с пола в коробку.
- И вообще, ты чего в моей коробке копалась? - стараясь сделать так, чтобы голос звучал как можно тверже, возмутилась Киномото. "Молоток и нежность" все так же продолжали светить черно-белым изображением того, как здоровенная рукоятка молотка скользила в заднем проходе мальчика, с охами и стонами краснеющего черными тонкими полосочками. Страница была щедро снабжена соответствующими надписями типа "хлюп", "чпок" и тому подобными, так что догадаться, что происходит на страницах комикса, было несложно.

Вопроса, что же это такое было, избежать не удалось. Анна икала, больно сжимала руку и вообще находилась где-то в прострации.
- Пусти, больно! – вскрикнула Хитоми и выдернула ладонь из рук соседки. Ее пальцы сомкнулись слишком близко к Имени. Неприятные ощущения.
По всей видимости, у Шёберг была слишком нежная психика. Она плавающим взглядом смотрела на Киномото и хватала ртом воздух. Киномото даже забеспокоилась, не придется ли ее тащить в медпункт из-за такого нервного потрясения.
Да подумаешь, яой! Да подумаешь, молоток в заднице! Что здесь такого особенного, девушка не понимала. Что естественно, то не безобразно, и все такое…
Однако ученица продолжала заливаться краской стыда, при этом старательно делая вид, что все эти красочные страницы с раскорячившимися сахарными бисёненами в таких позах, что иллюстрации из Камасутры нервно курили в сторонке, никоим боком не относятся к ней.
- Это был «Молоток и нежность», - прочистив горло, красная как рак Хитоми подняла за уголок несчастную помятую додзю и помахала ею перед лицом своей соседки. Как выкрутиться из столь щекотливой ситуации, она не знала.
Анна тем временем сбилась на невнятные возгласы, в которых явно звучали возмущение и осуждение. Прислушавшись, Безымянная вспыхнула – да как она вообще позволила себе допустить такую оплошность и теперь выслушивать всякую чепуху? Ну могла же подождать… или дверь запереть.
- А что в ЭТОМ, как ты выразилась, такого? – набросилась ученица на соседку. Лучшее защита, как известно, нападение, а защищать ей было что. Свою собственную гордость и милые сердцу додзинси, например, - Во всех цивилизованных странах давно царит мир и толерастия, чем Япония-то хуже? – К концу своей короткой тирады девушка сама запуталась, кого она убеждает – себя или же Анну, и представляла собой резкий контраст между свои внешним видом и недавно прозвучавшими громкими словам. Красная, как помидор, нервно мнущая подол футболки и бегающая взглядом по комнате.
Да что ж такое, за последние три дня она умудрилась раскрыть два страшных секрета и ввязаться в одну большую разборку, а теперь сидит и думает, как бы выкрутиться перед соседкой. Прям полоса невезения.
С другой стороны, Анна вроде нормальная, и если она и впрямь раньше не видела «такое», как она выразилась, то может, стоит познакомить Шёберг поближе с произведениями яойного искусства?
Хитоми нерешительно посмотрела на соседку, а затем вытянула из коробки еще один комикс и подползла поближе к соседке.
- Послушай… а может, посмотришь еще раз? Вдруг понравится? – Киномото с невинным видом протянула журнальчик с менее экстремальным названием «Кошки-мышки»