1. Имя, фамилия
Энн Хартманн (Ann (Enn) Hartmann) – предпочитает именоваться по фамилии. Или Ен.
2. Возраст
28
3. Пол l Ориентация l Положение в паре
Мужской l Гей-гомофоб l Актив
Уши покинули его уже давно, прихватив за собой и хвост
4. Принадлежность к ВС l Истинное имя l Его расположение
Агнец – Левый l Zynisch - циничный l язык
5. Занятость
Константа; частный детектив (иногда просто киллер)
6. Должность
Левый в ордене.
7. Биография
Всю свою жизнь Хартманн ненавидел своих родителей. Искренне. Да, именно из-за этого кретинского названия «Энн». Имя-то, в целом, неплохое. Но оно совершенно не подходило Хартманну. Оно было слишком… странным. В его звуках парень себя не осознавал. И эта неуверенность в детстве служила поводом для издевательств и насмешек со стороны добреньких детишек. А еще много неприятностей доставляли рыжие волосы Энн. Отец, скотина, не мог уже найти себе бабу поближе, а так потащился аж в Ирландию. Ну, вот и привез с собой женщину, что испортила сыну половину жизни.
Именно поэтому Энн очень быстро научился быть быстрым, ловким, внимательным и, что главнее, давать сдачи. Сдачи он давал всем – и девочкам тоже. Нашлись тут принцессы, пусть огребают то, на что нарываются. Наверное, из-за этого у Хартманна как-то и не сложилась дружба. И первая любовь тоже. Он прослыл волчонком, который сколотил банду малолеток, подбивал детей на всякие пакости, а сам всегда выходил чистеньким из воды. Вот это была жизнь…
Энн всегда знал, что если уж родители с ним так пошутили, то судьба должна обойтись более благожелательно. Так оно и случилось, когда юноша узнал, что он – Одаренный. О, это было блаженство, которое ни с чем не сравнится. Это объяснило враз все издевательства, что он пережил. Это было _правдой_, которую он так ждал. Наверное, подобное похоже на билет в Хогвартс. Но волшебные сказки мало интересовали уличного мальчишку, а вот правдивое проявление Фатума, оказавшегося на одном из самых чувствительных мест… Кстати, родители тогда думали, что непутевое дитя не просто уже курит, пьет и… ах, нет, не трахается – уши-то сияли рыжей шерсткой, а еще и язык проколол. А Хартманн наслаждался легким жжением на языке. Оно означало, что он – рыжий и вредный – избранный судьбой для великих свершений. Так уж получилось, что вначале юноша попал в «Согласие». Школа была неплохой, теория объяснялась весьма интригующе. Но затем Энн узнал, что «Согласие» сделано по образу и подобию какой-то там японской теории. Энн, мягко говоря, обалдел. Какой-то там островок диктует европейским Одаренным, как жить и учиться? О, да, Энн был возмущен. И потребовал от наставников правды. Разумеется, на него посмотрели как на придурка. А Неприродная Пара вообще решила сбежать. Да, к тому времени у Энн уже была Пара, потому что это весьма поощрялось в школе «Согласия». Но куда Боец дернется от Хартманна, если Хартманн не разрешил уходить, правда? А через недельку Энн нашли Одаренные из «Константы». Нашли, наверное, из-за того, что он достал уже всех и всем сообщал о своих теориях. И кто-то нужный услышал и кому-то нужному передал его слова. Энн радостно бросился в «Константу», изумленный правильностью теории, что там излагали. Да, он Одаренный. Да, это Фатум, а не имя там какое-то. И да, у него будет Правый. Настоящий Правый. Теория Константы превозносила только Тандем, считая Замещение неправильным и вынужденным, но никак не добровольным действом Левого. На своего Неприродного Бойца Энн смотрел теперь… иначе. И осознавал всю ужасающую неправильность того, что он делит с ним свою душу. А ведь в Согласии такие связи даже поощрялись… Связь – Союз – они разорвали быстро. Энн даже порадовался, что свободен теперь. А дальше началось веселье.
Хартманн крайне активно воспринял теории Константы. И стал рьяно их отстаивать. Он был ушастым, милым и дерзким. Милость его, кстати, весьма условно воспринималась как именно «мило», скорее это было что-то вроде – «Боже, он ОПЯТЬ сотворил какую-то фигню! Вот же придурок умелый!» Фигню Энн творил регулярно, но она приносила пользу ордену. Как-то так внезапно получилось, что Хартманн очень хорошо чувствует Одаренных. И теперь у ордена получилось перехватывать детишек раньше, чем это сделает Согласие. Энн честно рисовал звездочки на доске у кровати, отмечая каждого новичка, что привел, отдельной любовно вырисованной звездочкой. 
Ушки свои он потерял лет в двадцать, что, кстати, изумило бы его милых родителей. Если бы, конечно, они были живы. Энн знал, что они разбились в аварии, но и не горевал особенно. Эти люди никогда не были – и не хотели быть – ему близкими. Денег после них осталось слишком мало, Хартманн их за пол года растратил на шмотки, пушку и дела ордена. К тому времени Энн уже решил, что хочет быть не просто крутым парнем, а крутым парнем с пушкой. Наставники поржали с пацана, но Хартманн привел неоспоримый довод – если он без Правого, то надо учиться защищать себя самому. Через год он уже весьма неплохо владел пистолетом. А потом один из наставников и шепнул ему, дескать, дельце одно есть… Одаренные не всю свою жизнь проводили в ордене, что и не было удивительным. Это Согласие проповедовало жить в мире Владеющих Силой и строить свою жизнь согласно законам того мира. Константа была более практичной. И никто не стал сопротивляться, когда Энн поговорил с нужными людьми, а затем принялся за свою новую работу. Быть детективом весело, особенно с учетом, что эта работа порой очень даже помогала ордену справляться с некоторыми трудностями. Энн жил идеями Константы, но постепенно все больше увлекался обычными человеческими разборками. Ревнивые мужья, маньяки-педофилы, кого-то лучше пристрелить, чем искать причину проблемы… Вот последнее увлекло Хартманна даже больше, чем детективщина. Вскоре он стал брать заказы на людей, которым очень желают смерти другие люди. А порой и Одаренные желают. И Одаренным. Но заказы на Одаренных Энн не брал, был хорошим котиком. Примерно тогда же он ощутил, что ему чего-то очень не хватает. Его жизнь должна была остаться такой? И что в этом хорошего? Ну, кроме экстаза убийства. На Энн начала наваливаться меланхолия и печалька. Тогда же парень сделал себе тату на спине. И тогда же его рубанули по глазу. Было это так.
Однажды Хартманн цеплял одну Жертвочку из Согласия. Подловил на улице, обглумился и начал приставать. Жертвочка была с ушками, но это ничего не меняло. И кто же знал, черт их дери, что у этой фифы есть способность взывать к Бойцу. Энн четко почувствовал, что зря все это затеял. Но что сделается-то? Он же Левый, а Боец не сможет его вызвать… Да, Боец и не вызвал. Боец вмазал ему кастетом по морде. Хартманн так обалдел, что не успел увернуться. Так получилось, что кастет ему не очень-то и повредил. Зато шипы на браслете Бойца проехались как раз по глазу. Пытаясь увернуться, Энн еще и двинулся неудачно. Собственно, практически сам и подставился. Благо хоть глаз удалось спасти. Кто ж знал, что сраный Боец будет бить чужую Жертву. Да еще с левой. Как тут вообще увернешься, когда твой враг такая скотина. Вот и полагайся после этого на пистолеты. Хартманн решил серьезно так обидеться на судьбу, вернулся в Константу… и там узнал, что ребятки собираются навестить япошек. Разумеется, Энн сразу вызвался среди тех, кому нечего терять! Что, нет Правого? А не пошли бы вы лесочком, чуваки? У меня есть мои классные пистолеты. И яйца.
Отдельная тема была с японским языком и вообще доступом в Японию. Разумеется, вражеский язык бойцы Константы худо-бедно изучали. Разумеется, Энн так и не выучил хитросплетения этого… языка. Писать-то он точно не был способен. Читал еще кое-как, хотя иероглифы вызывали у него глубочайшую печаль. Но в целом, кое-как общаться был способен с местными. Потому за пол года документы были подготовлены – и Хартманн вылетел в страну, ВС которой решили выпендриться слишком уж сильно на этот раз.
8. Характер
Хартманн гадость. Он гадость практически во всем. В отношениях, работе, дружбе, даже в походе за булочками и кексами. Этот чувак совершенно спокойно будет сотворять мерзости. Он не ценит культуру, не понимает смысла красивых газонов, не собирается дрожать при виде сакуры. Энн плюет там, где ему хочется, даже если это будет могила какого-то там очередного блаженного. И поссать на клумбу – это святое, да. Кидать окурки в урну? Нет, не слышал. И вовсе не потому, что Энн так нравится жить в говнище. Просто он-то прекрасно знает – есть те, кто все это уберет. Это их, мать-перемать, работа. И они должны свою работу выполнять. А если вокруг чистенько, то они будут лениться и борзеть. Слишком бОрзых Хартманн любил еще меньше, чем унылых зануд.
«Друзья? А что друзья? Кто это вообще такие? Есть боевые братья, с которыми можно затусить и клево отдохнуть. Есть ничо такие бабы. С ними тоже тусить получается. А зачем лить слезы кому-то в плечо и вешать на человека свои проблемы? А для чего тогда еще нужны друзья, а?
Любовь? Еще смешнее. Есть секс. А любовь – это для этих… романтических мальчиков. Сердце может дрогнуть, когда ты видишь охрененную задницу. А может дрогнуть от сладостного напряжения в штанах, если вокруг тебя увивается шлюшка. Как ты будешь это отличать от этой твоей романтики? Признаки? Ты мне еще про бабочек поговори, ага».
Хартманн – гад очень хитрый. Он привык прикидываться придурковатым недалеким быдлом, часто даже истеричным и психованным. И мало кто осознает во время его игры, что он просчитал уже с десяток ходов, осознал слабое место противника и обсасывает кровавые детали победы.
Хотя, как ни странно, чувство прекрасного ему, все же, знакомо. Потому что Хартманн с величайшим усердием любит себя. И считает себя идеальным – не супер-эгоистично, а со здоровым таким чувством. И может обосновать все пункты своей любви к себе. И любит себя украшать, причем одевается порой как истинное быдло, а порой весьма так стильно.
Энн терпеть ненавидит этих ущербных подлиз из «Согласия», а, соответственно, не выносит и «Луны», ибо чертовы узкоглазые испоганили такую чистую идею Одаренных. И агрессия Хартманна оправдана точно так же, как и всё остальное. Он хочет традицию, а не рабское слизывание. 
Любит: себя.
Не любит: японцев, классическую музыку, заумные книги, молоко, цветы, тупиц, геев, «Согласие», «Луны».
Привычки, пристрастия курит. Курит много и часто. Матерится, когда не может подобрать нужных слов. Практически не употребляет спиртное, зато много пьет чая. К кофе почти равнодушен. Собирает подвески – сдирает с соперников обычно, если имеется что на шее.
9. Внешность
Сложно быть рыжим немцем. Проблем в этом особо никаких уже и нет, чай не в военные годы живем. Но суть остается достаточно четкой, несмотря на толерастию, которой резко все страдать стали. Итак, Хартманн, прежде всего, рыжий. Волосы порой кажутся даже красными, настолько они яркие. И длинные. Энн уже и не помнит, когда их обрезал в последний раз, поэтому пряди неравномерные, спереди – немного ниже плеч, а по спине спускаются ниже лопаток. А еще у Хартманна зеленые глаза. Вернее глаз, так как второй всегда скрыт повязкой. Искалеченный глаз выглядит слегка пугающе – когда закрыт, то его пересекает шрам от брови до нижнего века. Когда открыт – зрачок словно затянут мутной белесой пленкой.
Энн высокий и стройный, вовсе не выглядит эдаким суровым немцем-качком. Поэтому его крайне часто недооценивают соперники. А еще он кажется младше своих лет. У него живая мимика, он совершенно спокойно врет улыбочками, кривлянием и прочими показушными эмоциями, скрывая под ними свои намерения и желания.
Татуировка: на спине набит позвоночник полностью и от него в районе лопаток отходят костяные крылья, уходящие на руки.
Пирсинг: колечко в левом соске
10. Контактная информация
619-738-311
11. Как вы нас нашли
Не терялся
12. Личный статус
Гадость (с) Йост
13. Пробный пост.
~

Отредактировано Ann Hartmann (2013-01-07 17:39:56)