За стеклами проплывали неоновые вывески и слепящие огни, которыми жил этот огромный мегаполис. Он весь состоял из света, пестрого, до невозможности, до тошноты, кислотно-яркого и попросту невыносимого. Наоки неприязненно жмурился, сжимал глаза до ярких пятен в темноте смеженных век, но досадливая, чужая яркость пробивалась за частокол ресниц и остро колола радужку, заставляя рычать от злости. Боец отвык от такого количества света, от обилия людей, снующих по улицам в живых потоках, от машин...  он чувствовал себя неуютно в этом запертом куске железа, словно дикарь, которого выкинули из привычного ему тихого, размеренного мира, и швырнули в чужую, куда более дикую и жестокую цивилизацию. Акира прижался лбом к стеклу, чтобы охладить пылающий лоб и тяжело скосил глаза на водителя. Тот был болтлив и непринужден, как и все таксисты, но Наоки готов был свернуть ему шею, просто потому, что он был частью этого чужого, непонятного мира.
Если бы все мы рождались в свое время, Акире суждено было бы родиться в одной из тех постапокалиптических эпох, которые любят представлять в современных фильмах. Разруха, дикая, необузданная жестокость, право силы... Идеально. Правда сам Наоки на такие темы не размышлял и жил там, где жилось, особенно не раздумывая. Умение приспосабливаться -  одно из отличительных качеств бойцов.
Поворачивать голову направо, чтобы посмотреть на того, кто сидел с ним рядом на сиденье, было физически больно. Шею тут же сдавливало огненными обручами в попытке переломать позвонки. Син, расчетливая тварь, не сел вперед, предпочитая находиться поближе и контролировать истощенного бойца, чтобы тот и рыпнуться не мог. А Наоки хотелось... Хотелось придушить белобрысого урода, чтобы избавиться от ощущения собственной беспомощности и подчиненности. Он знал, что все жертвы - мудаки, но такого еще никогда не встречал. Син снискал себе славу самого ненавистного и ненавидимого существа, из всех, которых Наоки доводилось встречать за свою жизнь. Но просто так убивать его было бы скучно, нужно было помучить, а для этого требовалось выждать время и выбрать подходящий момент. Акира был охотником, а охотники умеют  терпеливо ждать, когда того требует ситуация. Вот только яростная дымка, занозой засевшая в мозгу, никак не способствовала терпению и жаждала тупой и кровавой расправы.
Как такси подкатило к дому и как он оказался в квартире, Наоки не обратил внимания. Ему было плевать. Истощенное тело требовало еды и спать, а нутро вопило о том, что стоит сейчас же вмазать белобрысому по печени, чтобы хоть этим компенсировать то, что тот посмел сделать с Нао. Прежде всего этот унизительный ошейник.
- Вполне подходящая нора для тебя, крыса. - Оскаблился Акира, опираясь на дверной косяк и скрещивая на груди руки, всем своим видом показывая, что ни шагу дальше он не сделает, что бы там не требовал от него Син.-Чего тебе от меня надо, ха?

Наоки был напряжен так, как еще никогда не был в своей жизни. Тугая пружина чувств и эмоций свернулась где-то в районе желудка и грозила распрямиться в любую секунду, пропоров железным острием живот и неопрятно выставив на обозрение окровавленное нутро. Акира, подобно этой пружине, готов был в одно мгновение развернуться, вырваться из защитного кокона, которым окружил себя, чтобы наброситься, растоптать, разорвать и раскрошить на мельчайшие, несвязанные друг с другом куски того, кто стоял напротив, так надменно и собственнически оглядывая. Этот хозяйский, повелительный взгляд боец чувствовал кожей, каждым нервом и словно топорщил на загривке воображаемую шерсть, чтобы отодрать от себя это липкое ощущение.
-Не перегни палку, ублюдок, будет стремно обломаться. - Акире хотелось сплюнуть на этот стерильно-чистый, ухоженный и дорогой пол, чтобы вся благоустроенность этого места не давила на больное сознания, заставляя его запираться еще больше, подключая защитные ресурсы, которые плохо контролировали себя в любом обществе, где было больше, чем один человек. Син был для Нао полной противоположностью себя самого. Слишком аккуратный, слишком надменный, слишком уверенный и слишком агнец. Все слишком, слишком для Наоки, чтобы он мог просто забыть этого человека, оставить существовать в этом мире. Если уж так вышло, что они должны были столкнуться, то для кого-то из них эта встреча станет последней. Они вызывали диссонанс, который гремел в ушах бойца какофонией адских, не слитных звуков, и резонанс, на вибрацию которого откликалось все тело. Но откровенно говоря, Акиру уже тошнило от этого раздрая, похожего на болтанку американских горок. Не то чтобы он когда-либо там бывал, но определенно ощущения были похожими почти до идентичности. В его разуме, чувствах и сущности бойца наступила полнейшая перегрузка, грозящая абсолютно отключит все системы или закоротить их так, что предыдущее замыкание, приблизившее его к грани абсолютного помешательства, могло показаться пустяком. И виноват был только этот белобрысый.
- Ты намерен оставить меня здесь? - Разве блондин не знает, что смотреть зверю в глаза - значит бросать ему вызов? Впрочем Син и так бросил его несколько часов назад и, надо признать, первый раунд был за ним, коль скоро на шее Наоки болталась мерзкая петля. Даже психам нужна целостность. Невозможно выдерживать когда на тебя давят изнутри и снаружи, когда пытаются задавить, используя твою сущность бойца, вытягивая ее на поверхность и сломать, заставляя тащить груз этого чужого, мерзкого мира. Нужно выбрать что-то одно и Наоки выбрал, перебрасывая свои чувства и эмоции на Агнца, коль скоро он был ближе и ненавидеть его, очевидно, можно было круглосуточно. Но им же можно было защищаться, обороняться и отталкивать от себя ненужные эмоции и звериный страх, заменяя и подменяя эти чувства тем, что он ощущал к Сину.  Что бы там не писали в учебниках, но бойцы отнюдь не послушные машины, лишенные мало-мальски собственнических чувств. Стражи собственники куда большие, чем можно было бы себе представить и в любом видят врага, который может посягнуть на их жертву и забрать ее. Наоки было плевать, нужен ли там Син кому-то и имеет ли кто-то там на него виды, но теперь, когда тот растоптал его гордость и посмел перекроить сущность, право собственности безраздельно перешло к Акире. Другое дело, что распоряжаться он им планировал не так, как мечтают обычные бойцы. Впрочем в этих ощущениях еще следовало разобраться.
Разговор мало интересовал Наоки, но не обратить внимание на то, что несет эта сволочь, он просто не мог. И так взведенный, как курок, он просто сорвался, реагируя на снисходительный и повелительный тон Сина. Право силы? Это было вполне понятно для Акиры.
-Похоже ты сам предоставляешь мне право противостоять. Как щедро. - Не успев закончить предложение, Наоки уже занес кулак и оттолкнулся от стены, чтобы сила удара была больше. Размазать это точеное личико было лучшей наградой за сегодняшние переживания. Вполне возможно, что это  агнец не так хорош и все закончится уже сейчас, впрочем Наоки смутно чувствовал, что тогда будет крайне разочарован. Это ведь игра и слишком рано заканчивать совсем не так интересно. Кулак с хрустом врезался в скулу, вызвав плотоядную ухмылку стража. Слабак.