Кровать с Шейлой они так и не поделили, и именно поэтому утро у Нила не задалось. В первую очередь из-за того, что его драгоценная Левая оказалась на удивление нервной девушкой.
Честное ирландское, он был виноват лишь в разбросанных пахучих носках по всей комнате и в бардаке в ванной. Ну неужели из-за такой мелочи стоило лишать его заслуженного, между прочим, права на сон в кровати? И напарница по соседству его нисколько не смущала.
Да Нил бы и не полез ни за что к этой каменной женщине! Хотя бы по причине того, что именно на него свалились все заботы по приведению квартиры в нормальный вид. Подвинуть то, вычистить это, сбегать за покупками.
А Стоун лежит и рефлексирует по своему откинувшему коньки муженьку. Ирландец уже заколебался носиться вокруг нее с активностью бешеного клоуна. Он – взрослый здоровый мужик, ну что, ему даже пива на собственной кухне нельзя выпить? Тем более, если спать на диван прогнали. На короткий и узкий такой, на нем еще спать невозможно людям с ниловым ростом и комплекцией.
Вот О’Каллахан и пошел отдыхать с пивом и пультом от телевизора. Отдых затянулся глубоко заполночь, и задница Нила почти уже сроднилась с предложенным ему местом ночевки. Но только задница. Так что Правый плюнул на все запреты и пошел поближе знакомиться с мисс подушкой и мистером одеялом  на кровати.
Он уже почти заснул, когда Шейла неожиданно заползла ему на грудь и стала настойчиво звать какого-то Кайла. Пошевелив своими сонными усталыми мозгами, О’Каллахан вспомнил, что Кайл – умерший муж Шейлы. Радости, однако, ирландцу это не прибавило, обычно девушки в его объятиях кричали и шептали имя Нила.
Да и не только девушки, чего уж там.
А тут лежи с кислой мордой и отзывайся на зов спящей Левой, которая умолкла только под утро. О’Каллахан, который всю ночь был вынужден изображать из себя чужого мужа, несмотря на муки сна, обрадовался и мгновенно отрубился. Чтобы в следующий миг проснуться от жуткого голоса Одаренной:
- Что ты забыл в моей постели?
Нил, со зверским выражением лица невыспавшегося человека, в ярких нецензурных словах объяснил, что во-первых, она сама полезла к нему обниматься, во-вторых, не давала спать всю ночь своими разговорами, а в-третьих, совесть надо иметь и пожалеть человека, горбатящегося всю неделю по дому, пока она лежит и рефлексирует.
В итоге он оказался выгнан за дверь и теперь стоял на лестничной площадке, думая, куда можно заявиться в пушистых тапочках в виде розовых кроликов. Выходило, что никуда. Сидеть около двери тоже было не особо привлекательно, так что после недолгих раздумий Нил развернулся к соседней двери и позвонил в дверь.
Сосед не торопился.
- Да конечно, даже не надейся, что я решу, что тебя нет. – Он продолжал трезвонить.
Даже близко не торопился. А из-за двери маняще пахло кофе.
-Вот теперь точно не уйду, - хмыкнул О’Каллахан и зажал большим пальцем звонок.
Дверь наконец-то открылась, явив за собой  лицо истинного пофиста, принадлежащее Сальватти.
- И тебе доброго утра.
- Привет тебе, друг мой мягкий, друг мой нежный! – Нил сверкнул белозубой улыбкой молодой акулы, - Но с утром ты ошибся капитально, такого зверского утра у меня не было давно… Пустишь жертву Левых страстей? – Ирландца было не заткнуть, ну а к постным рожам он уже привык дома. Женщина-холодильник приучила. – Шейла совсем озверела, выгнала с утра пораньше… - Он вытянул шею и через  плечо хозяина квартиры понюхал воздух. – Варишь кофе? Потрясающе!
Нил оттер мощным плечом Михеля и ввалился в квартиру вместе со своими розовыми кроликами.

- Моя благодарность к тебе не знает границ, о спаситель! – пафосно провозгласил Нил и пошел в указанном направлении. На кухню, то есть, где и плюхнулся всем своим немаленьким весом на ни в чем не повинный стул, жалобно скрипнувший под тушкой ирландца.
– Шейла совсем озверела. Сначала спать не дает своим бубнежом, а потом на лестничную площадку гонит. Приставал, типа. Ага, аж три раза, да у айсберга страсти больше во сто крат, чем у этой бездушной женщины… О, тосты? Михель, да ты просто чудо, не даешь умереть с голоду несчастному соседу, - заткнуть Нила не представлялось возможным.
Красочно и с эмоциями обрисовав ситуацию, произошедшую между ним и Левой, О’Каллахан начал судорожно шевелить невыспавшимися мозгами в попытке ответить на вопрос, заданный Сальватти.
- Константа недавно разослала приказы, касающиеся иностранцев, находящихся на стороне этих… как его… Семи Лун, во! – Ирландец пошевелил пальцами ног в пушистых розовых кроликах и скинул их под столом. Он давно мечтал избавиться от них, но к сожалению, других тапок в доме не наблюдалось. – Тебе тоже должно было придти. Друже, ты в порядке?
Последний вопрос был задан в связи с непривычной нервозностью Михеля, развившего деловитую возню на кухне. Однако после заботливо предоставленного завтрака голодный желудок Нила взвыл, и мужчине не оставалось ничего иного, как наброситься на предложенное угощение.
- Орден приказал собрать нам на предателей как можно больше информации – прочавкал ирландец, запивая тосты с медом вкуснейшим свежезаваренным кофе. Так вкусно варить умела лишь мать Нила, заслуженно отдыхающая сейчас в родном городке на большую часть денег сына. Конечно, кроме Нила у нее существовало еще четверо выросших спиногрызов, но к средненькому у родителей было больше требований как добившемуся определенных успехов эмигранту.
- Будем умными ребятами и подумаем немного – на кой шиш Константе вся подноготная на иностранцев, переехавших на ПМЖ в Японию? Праааавильно, либо перевербовка, либо устранение  все тех же предателей… Хотя у них, в отличие от нас многих, был выбор, - О’Каллахан хмыкнул, и закопался пятерней в светлые волосы с отросшими корнями, взлохмачивая их. Никак время на покупку краски не мог найти – то Константа на задание отправляет, то у Шейлы очередная депрессия, то генеральная уборка, ну а на себя родимого когда время найти?
- Отличное кофе! Ты с солью или без нее готовишь? – прикончив ароматный черный напиток, Нил улыбнулся. – Эй, – пощелкав пальцами перед носом соседа, обратился он к так и не проронившему ни единого слова Михелю, с ненавистью сверлившего глазами кружку в ромашках. Которая, кстати, могла законно соперничать в идиотстве с тапками-кроликами. – Да что с тобой такое? Тоже не выспался?
Раздался громкий хруст. Сальватти все-таки убил кружку, кролики ликовали от самоустранения конкурента.
- Ты знаешь, - задумчиво начал ирландец, постукивая по своей собственой белой посудине пальцами, - Я видел по соседству в маркете кружки из толстой резины. Можно глянешь, вдруг чего понравится?

Только было Сальватти открыл рот, дабы флегматично заметить, что пить кофе с нежным привкусом дешёвой резины он не намерен, как где-то в стороне комнаты его Правого раздался громкий грохот и звук падения десятков книг на пол, однако мата вслед за этим, что необычайно удивило итальянца, не последовало. Разве что мысленно, через Связь.
- Явился… орфоэпический варвар.
Хель поднялся на ноги, достав ещё одну чашку, идентичную со своей, только жёлтого цвета, и налив в ту так и не успевшие остыть остатки свежесваренного кофе. Закинул в тостер ещё несколько ломтиков хлеба и открыл аптечку, извлекая оттуда бинт и хлоргексидин.
Правый влетел на кухню словно тайфун, сметающий всё на своём пути. Если бы сейчас здесь не было ирландца, то Маджере бы сильно непоздоровилось – мало того, что за ним кое-где оставались приличные такие пятна крови, так треклятый брюнет ещё и даже не подумал снять уличную обувь! А убирался в доме исключительно Михель. Ибо после уборки Каина вообще становилось невозможным найти что-либо, а количество пыли, казалось, не только не уменьшалось, а, наоборот, увеличивалось. Впрочем, только казалось.
Ёж махнул рукой О’Каллахану. Снова молча.
Надо сказать, Михель прямо-таки зауважал противников, с которыми сражался его напарник – сосуществовать рядом с молчаливым Маджере было просто-таки пределом мечтаний: ни тебе его вечного мата, ни ядовитых выражений в адрес всего и вся… Только вот не доставляй ещё это неудобств самому Правому – и вообще было бы шикарно.
- Раздевайся. Буду обрабатывать твои раны. Побеседуем потом наедине.
Итальянец чувствовал себя просто-таки примерной жёнушкой, встречающей в очередной раз задержавшегося на футболе с друзьями и пивом муженька. Паршивое ощущение, надо сказать. Особенно, чёрт возьми, если ты мужчина. Но позаботиться о Правом больше было некому, а на сознательность самого цыгана надеяться не приходилось. Ибо такого, казалось бы, простого чувства у него не было в принципе, как и чувства самосохранения.
Слегка надкусанный Левым бутерброд доиспарялся в желудок Ежа; блондин не стал возражать, зная насколько выматывают Беседы в Зазеркалье.  А что бывает, если сражаешься один против двоих и представлять не хотелось.
Тостер в очередной раз звякнул, возвещая о готовности хлеба. Хель вытащил на тарелку и поставил на стол очередную порцию, дабы Правые не померли голодной смертью. Самому есть отчего-то расхотелось.
«Заклинание немоты? Что за ребята? Должно быть, интересные экземпляры, раз тебе так досталось. Это ведь был Тандем? Не думаю, что одиночка так бы тебя уделал».
Говорить, может, Правый Вульгарных и не мог, но по Связи, как уже убедился Михель, всё отлично передавалось. Но всё равно надо было бы влить в Маджере побольше энергии, дабы он более или менее оклемался. Тем более, что с прошлой их совместной Беседы Сальватти уже чувствовал, что восстановившаяся Сила практически выплёскивается «через край» понапрасну растрачиваясь.

Цыган, продолжая меланхолично жевать бутерброд, кинул убийственный взгляд сначала на Левого, а потом на Нила. 
"Идите вы на *уй оба, а? Нилушке это тоже передай".
Брюнет бы сказал, но голоса как не было, так и нет до сих пор. Это безумно бесило, но Каин знал, что сам в этом во всем виноват. А это бесило еще больше. Но так как вслух он ругаться не мог, а мысленно терялся весь кайф, Каин просто сидел и тихо всех не любил. Точнее даже не не любил, а почти что ненавидел. 
"Тандем. И то, что эти сволочи до сих пор живы - не их заслуга, а моя ошибка".
Ну да, глядя сейчас на прошедший бой с Безымянными со стороны, после его окончания, Маджере чувствовал, что вел себя, мягко говоря, неправильно. И дело даже не в вызове на Беседу чужого Тандема без видимой причины. И даже не в телепортации с поля боя. Ибо за такие мелочи цыгана совесть по жизни не терзала, если она у него вообще существовала. Просто рядом ошибок по всей Беседе. И это при практически равных шансах. 
"Хель, пошли Нила на *уй за меня еще раз, будь хорошим Левым".
Не дождавшись мысленного ответа своего напарника, Маджере показал О’Каллахану неприличную фигуру из одного пальца, выразив в этом жесте все, что думает по поводу комментариев Небесного. А думал он на данный момент многое. И, если бы мог говорить, наверняка не прекращает бы ругаться, на чем свет стоит.
"Тамошний Правый. Он - иностранец. А его мелкая Левая - японочка. О, Миха, что может быть хуже такого Тандема в ваших понятиях?"
Маджере повел плечом, недовольно поморщившись, но устраивать этой сладкой парочке стриптиз как-то не намеревался. Мелкие царапины, что нанесла песчаная буря, его волновали мало. Большее беспокойство вызывало правое запястье, где никак не хотело останавливаться кровь. То ли нож, разбивший оковы, прошел слишком близко к вене, то ли еще какая неприятность, но болело просто адски. Потому, проигнорировав просьбу Хеля, Каин протянул тому правую руку, показывая злосчастное запястье. Демонстративно поморщился, прихватизировав свободной рукой чашку с кофе, что по его мнению должна была принадлежать Левому. У чашки была отмолота ручка, но цыгана это ничуть не смутило. Это же экстрим, черт возьми! что может быть прекраснее, чем пить из изувеченной чашки, а? Вот-вот. Только пить из чашки, у которой не отломана ручка, но капитального сколот край. Но это уже из разряда для мазохистов. 
"Как вы только пьете эту по*бень? Лучи ненависти вам. Всем".

Только было Нил решил заткнуться, как Михель передал ему сообщение от своего Правого.
- Каллахан, поздравляю. Тебя только что послали нах*й.
Ну, теперь затыкаться было просто неприлично.
Сказано это было таким серьезным тоном, что Нил не удержался и фыркнул в кружку. Коричневые брызги разлетелись веером в воздухе и красивым узором легли на белоснежной скатерти. Футболке тоже досталось. Ирландец печально подергал ворот.
- Мне счесть это за приглашение, или как? – все с той же зубодробительной улыбкой осведомился он, чувствуя, как сладкий кофе липнет к коже, - Если да, то прости, Каин, но я бы предпочел остаться друзьями, если ты не против.
Цыган продемонстрировал средний палец, буквально дыша злобой. О’Каллахан вздохнул и вгрызся в очередной тост. Есть хотелось просто неимоверно. Вот не могла его Левая сначала покормить, а потом уже выгнать!
- Похоже, в Константе проблемы, - невнятно пробубнил Нил, прожевывая кусочек сладкого похрустывающего хлебца, - Сходить к начальству, что ли?
Не то чтобы он так сильно любил начальство, но прохлаждаться без дела ирландец не любил, будучи личностью деятельной и энергичной. Спокойно отдохнуть? Отдохнет в могиле. Почитать книжку? Он – и читать, насмешили.  И даже уборка не могла остановить Нила, особенно если была она позавчера.
- Схожу, может тоже на кого нарвусь, - философски произнес О’Каллахан. То, что Маджере вернулся с Беседы, было ясно, как солнечное утро в родной Ирландии, и Нил даже немного ему завидовал – по крайней мере цыгану было куда выпустить пар.
- Или хотя бы прогуляюсь и осмотрю местные достопримечательности. Бары там, или местные бордели… - Ирландец почесал нос и уже по-испански обратился к коллеге-Правому, дабы не палить того перед Михелем, - Каин, ты как, уже в курсе или забил?
Нил душераздирающе вздохнул. Кривые ноги японок привлекали мало, но ради приличия имело смысл ознакомиться. Все равно Шейле будет по барабану.
«А так хоть потрахаюсь, ужрусь, как свинья под грибами и припрусь домой с перегаром, и пускай тогда мучается и разгребается со своей совестью» - мстительно подумал он и сгорбился, как сердитый барсук.
- Небесный, будь добр, отвернись. У нас тут Маджере стесняется, – попросил Сальватти, вполне профессионально обрабатывая повреждения Каина. Мысленно Правый сделал заметку расспросить за бутылкой про тех несчастных, что  так уделали Вульгарного.
О’Каллахан хмыкнул, на сей отставив чашку. Толку – футболка все равно уделана в дерьмо.
- С радостью! И более того, даже свалю из радиуса поражения, пока вы тут мило лечитесь. – Он сделал ручкой Тандему и поднялся из-за стола, - Ребятушки, вы не против, если я воспользуюсь вашей ванной? Нет? – как всегда, не дождавшись ответа, Нил прошлепал босыми пятками в ванную. Заниматься постирушками.
Уже дойдя до ванной, Небесный сообразил, что жидкое мыло – не самое лучшее средство для стирки, и проорал из глубины квартиры во всю свою крепкую ирландскую глотку.
- Хе-е-ель!!! Где у тебя стиральный порошок хранится?!

Ирландец как-то подозрительно быстро среагировал на просьбу Михеля и, не заставив повторять дважды, ретировался заниматься постирушками уляпанной в кофе футболки. Маджере, напротив, не упустил возможности и тут в очередной раз съязвить.
"О. Я прямо весь горю от смущения! Первая брачная ночь и все такое! Отвернитесь, извращуги проклятущие, а то вас всех посадят!"
Хель представил себе смущённого цыгана и весело фыркнул.
Воздух прорезал вопль Нила, так и не нашедшего стиральный порошок. Ну да, всё начиналось слишком хорошо, чтобы быть правдой…
- Лады, как пожелаешь, сладкий~
Сальватти мысленно поинтересовался за какие грехи судьба ниспослала ему этих двоих и быстрым шагом направился в ванную: проще было самому выдать О’Каллахану стиральный порошок, нежели по десять раз объяснять где искать и слушать, как медленно но верно ванной приходит полный трындец.
- Держи, - Левый поставил ещё нераспечатанный пакет с порошком перед ирландцем и сочувственно оглядел убитую футболку. – И, да… - приблизился к мальчишке, одаривая того одним из тех пронизывающих взглядов, от которых окружающие обычно нервно скукоживались и решали не перечить разъярённому итальянцу. – Не – смей – сокращать – моё – имя- ПОДОБНЫМ ОБРАЗОМ. Бесит, - то ли прошептал, то ли совсем по-змеиному прошипел. Оставалось надеяться, что барсук не начнёт нарываться.
Блондин резко развернулся к выходу и босыми ногами прошлёпал по паркету обратно на кухню, к уже успевшему скинуть футболку Правому. На лице сама собой появилась усмешка, сам Хель тихо присвистнул, тут же отвернувшись и взяв из аптечки подготовленные ранее бинты
«И зачем прятать такое тело под его вечными невообразимого цвета, фасона и размера футболками?» - спохватившись, попытался отгородить мысли от Правого. Не хватало ещё, чтобы он и на это начал язвить. Нервы и без того уже с самого утра были расшатаны вдвое больше, чем обычно.
Мягко прикоснулся к не скрытой за повязкой руке Кайна, обвивая ту пальцами и передавая большую часть из накопленной энергии, надеясь таким образом снова вернуть брюнету возможность говорить. Провёл по ранам на теле смоченной марлей, смазал следы от оков на запястьях и шее мазью и обмотал те очередной полоской бинта, стараясь попутно не задушить той Маджере.
- Вроде как всё.
Блондин устроился на низком подоконнике, закинув ногу на ногу, и, склонив голову на бок, тихо рассмеялся: Правый сейчас напоминал мумию Тутанхамона – весь в бинтах, ссадинах...
- Где-то ещё болит, дорогуша?
Иронично вздёрнул бровь и откинулся на закрытое окно – вероятно, переборщил слегка с количеством отданной силы.

Идиот! Самодур! Ирландский чурбан! – внутренне бушевала Шейла, наконец-то выставив за дверь квартиры собственного Правого. Более трех лет вместе, а все же никак не приучу этого пня к послушанию и дисциплине… Наступившая тишина не могла не успокаивать, так что, наслаждаясь редкими, а от того столь дорогими мгновениями одиночества, Стоун решила заняться приготовлением завтрака…
Ароматный и крепкий чай и гренки, которые Юля любила с самого детства и, которых всегда катастрофически не хватало в постные дни. Кайл их тоже, как выяснилось, любил, при чем гораздо больше распространенных в Америке тостов с сыром или джемом на завтрак…
Кайл… мысли сами собой вернулись к сновидению. Обычно рыжая сны не запоминала, но сегодняшняя ночь преподнесла особенно яркое видение. Всю ночь женщина неотступно следовала за любимым, который почему-то постоянно уходил в темную и сырую мглу… Звать, бесполезно, как и просить, остается только покорной тенью тащиться следом, стирая ноги в кровь от непонятно откуда взявшихся острых камней. Дорогое имя само слетает с губ, голос давно перестал подчиняться, но все же путница упрямо брела вперед, совершенно ни на что не надеясь, но и не в силах так легко разлучиться с единственным по-настоящему близким в этом мире человеком.
Сердце мое
Меня не может понять,
Как мне искать одному
Далеких звезд сиянье.
Стало свободнее без тебя,
Пустое состоянье.
  Безумно хотелось кричать, догнать, броситься на шею, зацеловать, объяснить, в конце-концов, что жизнь без него попросту невозможна, пуста по своей сути, но почему-то сейчас был четкий и почти осознанный страх спугнуть видение… Мужчина остановился сам, на самом краю черной пропасти… такая знакомая улыбка и теплый взгляд… последним усилием воли рвануться вперед, очутиться в таких желанных объятиях, прижаться покрепче, зарыться в плечо, спрятав блеснувшую на щеках влагу за непослушной рыжей завесой… шептать одно-единственное имя, как заклинание, способное развеять одиночество и страх. Объятия почти невесомы, взгляд Кайла серьезен, но все же в нем легко угадывается нежность и понимание, каким-то краем сознания Шел отмечает,  что муж тоже соскучился, однако, по какой-то ей неведомой причине, Патрик старался оставаться собранным и предельно серьезным. Разговор был коротким, и совершенно не обнадеживающим.  Их пути навсегда разошлись, каждый должен принять свое предназначение и отпустить прошлое… Стоун  пыталась возразить, в прочем, безрезультатно… ее лицо просто обхватили такие знакомые и желанные руки… поцелуй был долгим и нежным… прощальным…
Сердце мое
Тебя простило - лети один.
Не зная пути,
Я не стою у края.
Падаю, приближая тень
Одна я не летаю. (*1)
Пустота захлестнула внезапно, холод от края пропасти обжигал, отнимая всякую надежду…
Пробуждение было тяжелым, а тут еще и Каллахан под боком – явный перебор для такого дрянного настроения и состояния. Вот и погорячилась… наверное…хотя… в общем, Нилу об этом знать не обязательно… Как бы там ни было, но ее непутевый Нападающий явно пойдет по соседям, так что бедному Михелю на данный момент грозило явное разжижение мозга от болтовни в исполнении блондинистого трепача… Нравится или нет, но Левая несет ответственность  и главенствует в Тандеме, значит, сейчас необходимо вытянуть ирландца из чужой квартиры как можно скорее…
Набравшись терпения, женщина нажала на кнопку звонка, ничего глобального в планах и вовсе не было: с холодной маской вежливого безразличия поприветствовать коллегу, если так можно сказать, конечно, и забрать-таки свое личное наказание, данное непонятно за какие жизненные ошибки…
__________________________
*1 "Кукрыниксы" "Падение"

О возвращённой Нападающему способности говорить Михель успел пожалеть уже не единожды и даже не дважды: испанское радио продолжило вещание на привычной ушам саркастичной частоте, однако теперь, надо признаться, радовали хотя бы те два факта, что, во-первых, теперь не приходилось работать связистом и передавать Нилу всё то, что ему транслировал Маджере по Связи, а во-вторых, мучиться от едкости Вульгарного теперь приходилось не только Сальватти.
Вообще, младшего из Вульгарных частенько поражало, как при таком вечном дурдоме на выезде соседи снизу ни разу не вызывали к ним доблестных стражей порядка. Может, под ними жили глухие? Или просто соседи снизу уже давненько собрали вещички и съехали..?
- Итак, дети мои, ваше любимое и обожаемое радио снова с вами. Наконец-то я могу послать тебя лично, детка. А то у Хеля это как-то совсем неэмоционально выходит! Итак, дорогой мой и любимый Нил О'Каллахан, а не пойти бы тебе на*уй, а? Вот прямо сейчас, с порога? И да, интонацией можешь не обматываться, ибо это ни разу не вопрос.
Хель демонстративно надулся, вместе с ногами устроившись поперёк подоконника. Глаз нервно дёрнулся, но открыто закатывать показательные выступления по поводу того, что его Правый снова урезал имя итальянца именно тем образом, который он так ненавидел, Михель не стал – ибо это было совершенно бесполезно.
- Кайнушка, ну хоть бы раз признал, что у меня хоть что-то чудесно выходит, - блондин смахнул «скупую слезу» и продолжил жаловаться на горькую судьбинушку – идиотничание этих двоих явно было заразным. – Вот О’Каллахан утверждает, что я шиплю сексуально. А ты? Динамо-машина, а не Правый!
В дверь кто-то позвонил. Точнее сказать, не «кто-то», а Шейла Стоун собственной персоной – в этом уж итальянец ни капли не сомневался. Ибо каждый раз, когда эти двое начинали цапаться, Нил, в итоге, оставался на лестничной площадке, приходил к соседям, а потом его забирала на практически семейные разборки госпожа Стоун.
Вот и сейчас, совершенно очевидно, эта самая закономерность нарушаться и не планировала.
Защитник Вульгарных дёрнулся, собираясь спуститься с подоконника и открыть дверь, впустив спасительницу в квартиру, но, увы, цыган его опередил. Пришлось остаться где сидел и лишь обречённо вздохнуть, уставившись на обработанные порезы на спине напарника и, когда тот исчез из виду, прислушиваясь к голосам у входа.
- О, кого я не ожидал тут увидеть, так это тебя, детка.
Левый мысленно возмолился всем известным ему богам за чудесное появление в квартире хоть одного более или менее уравновешенного человека. Подхватил со стола свою любимую розовую чашку, ранее спёртую испанцем, и с удовольствием хлебнул кофейку.
- Ай, заходи, дорогая, гостем будешь!
- Похоже, Каллахан, бордели сегодня тебя не ждут, - тихо промурлыкал блондин Небесному на родном языке своего Правого. Похоже, не зря он решил давным-давно выучить испанский…
«Ибо “разбор полётов”, устраиваемый Шейлой, и эксплуатация по вылизыванию квартиры – это пизд*ц, после которого редко остаются выжившие. Но, как говорится, дуракам везёт».

Открыли быстро… слишком быстро, по всей видимости, болтливый напарник уже успел изрядно надоесть бедному Сальватти.
- О, кого я не ожидал тут увидеть, так это тебя, детка. Ай, заходи, дорогая, гостем будешь!  На пороге возник неизменно колкий Правый Вульгарных, для Стоун вообще оставалось загадкой, как аристократичный и крайне правильный Михель терпит рядом с собой ЭТО. Хотя, по правде говоря, Небесный тоже никогда не относился к категории подарков Батьки Мороза, а Шел терпела уже три года. Три года ирландцу под хвост! Сейчас у них с Кайлом уже наверняка был бы ребенок, наследник… а вместо счастливой семьи получить неизвестные до селе знания о странном Даре и в придачу беспокойного напарника, связанного с тобой общим Фатумом – по мнению рыжей обмен был неравноценным. 
Откровенно вызывающее поведение Каина было проще проигнорировать, ибо цыган относился к той категории людей, которых проще бить именно безразличием, а коль станешь краснеть или смущаться – тебе же хуже, это русская знала по собственному опыту. Как всегда, холодная и безучастная к внешним раздражителям, Небесная и на этот раз не изменила себе. С каменным лицом, оттеснив Маджере, устремилась на кухню. Хотелось или нет, но у Левого Вульгарных все же стоило попросить прощения за нетактичность (уж в этом женщина, и не сомневалась даже), все-таки Сальватти хватает своего партнера, а два кошмара в одной квартире уж явный перебор. Конечно же, цыган не упустит возможность позубоскалить, но сейчас это не волновало в принципе: если разговаривать, то только с Михелем, только перед ним и неудобно, а на Нападающих  глубоко плевать, благо положение позволяет. 
- Здравствуй, женщина моя Левая, хорошо ли ты спала этой ночью? Каллахан был уже тут как тут и, по всей видимости, мечтал отыграться за очередное позорное поражение на полях невидимого фронта, вот бы в Зазеркалье так усердствовал, ей Богу!
Уж получше, нежели ты, радость моя, - что тут еще сказать, особенно при посторонних. Оттеснить собственного Правого при ее-то хрупкой комплекции – сложно, но вполне возможно. Наконец-то прорваться на кухню, где четко ощущалось присутствие себе подобного, вежливо улыбнуться и извиниться за причиненное беспокойство… вот вроде бы и все…
-Нил, дитятко, собирай игрушки, мы идем домой, - голос, как и всегда бесстрастен, на лице ни одной эмоции…

Красочное охреневание, отобразившееся на лице чёртового барсука доставляло неимоверное удовольствие – казалось, что эта маленькая и крайне неожиданная победа над Небесным, была лучшим за всё утро событием. Хель усмехнулся, в ожидании пока первичный шок ирландца сменится на привычную болтливость.
- Друже, у тебя что, мужская солидарность отсутствует как класс? Ты бы хоть предупреждал, что шаришь в языках!
- Солидарность с дураком, который предполагает, что я за столько лет так и не выучил родного языка собственного Правого? Нет уж, уволь.
Барсук, в преддверии прихода его любимой напарницы на кухню заметался по углам, поглядывая на довольно-таки небольшой стеклянный кухонный стол. Вероятность, что его метр восемьдесят с небольшим влезут под тот была примерно такая же, как то, что слон влезет в шляпу фокусника.
- КОТИК, я тебе ничего не говорил и не рассказывал.
Кажется, ирландец оставил напрасные мечты о том, что избежит встречи с расправой Небесной. Вот и правильно.
- Разве, СЛАДКИЙ? – де Сальватти откровенно кайфовал от всей сложившейся ситуации. – По-моему, ты все уши мне прожужжал о том, как вы с моим обожаемым Правым отправитесь бл*довать по борделям Токио и беспросветно бухать с кривоногими японками, которые всяко отзывчивее того айсберга, с которым ты живёшь, - итальянец несмотря на совершенно безэмоциональные интонации, повысил голос так, чтобы этого было достаточно для того, чтобы пропалить неудачливого Дон-Жуана его напарнице. Отчего-то блондину казалось, что вот теперь О’Каллахану точно не светит поход по шлюхам…
На пороге кухни появилась Небесная. Хель, решив не слезать с подоконника, дождался пока она перекинулась со своим дуралеем-Правым парой ласковых и отсалютовал в сторону напарницы по несчастью.
- Доброго дня, Шейла.
Следом за госпожой Стоун, терпению которой итальянец мог лишь завидовать, появился Правый Вульгарных. Если подумать, Хель был просто-таки счастлив, что ему достался этот гораздо менее проблемный, в различных проявлениях этого слова, экземпляр. По крайней мере, он ни разу, насколько помнил де Сальватти, не доводил блондина до того неконтролируемого желания убить, как это с завидной регулярностью делал Нил. Впрочем, возможно это просто из-за того, что «своя зараза» была гораздо «роднее».
- Михелюшка, у тебя отлично получается кидать мне сигаретки, прелесть моя. Перекинь мне, будь добр, пачку, что лежит у тебя за спиной на подоконнике, а?
Левый Вульгарных коротко хмыкнул. Просто признать то, что Хель всё это время действительно старался быть идеальным напарником было просто не в стиле Каина. Хотя и такая формулировка изрядно радовала.
Итальянец приготовился было выполнить просьбу цыгана, как вдруг брюнет выдал то, за что де Сальватти, будь девушкой, непременно бы его расцеловал.
- Нил, а тебе, кажется, сегодня по бабам не пошастать, да? Ну ладно, я передам им от тебя привет, если не увлекусь кем-нибудь слишком сильно.
Как факт, после такого заявления, положению треклятого ирландца можно было лишь сочувствовать… что определённо приносило моральное облегчение отомщенному за испорченное утро Вульгарному.
- И да, если уж хочешь быть совсем захваленным и заглаженным, можешь мне еще и бутылку пива из холодильника достать. Только ее не кидай, будь добр…
Левый тихо хмыкнул, как бы говоря, что после устроенного ирландцу фейла это ещё не слишком большая просьба, спрыгнул с подоконника и вытащив из холодильника бутылку пива легко преодолел расстояние, отделяющее его от брюнета.
«Шипишь ты, конечно, сексуально, но с твоим умением читать лекции о подобающем поведении ничто не сравниться, честно-честно» - раздался где-то в сознании ироничный голос Маджере. Хель подойдя уже практически вплотную к напарнику вручил ему алкоголь и впился взглядом в тёмные глаза Правого.
«Ну, раз ты это признаёшь, то, думаю, согласишься и не портить свежий воздух квартиры запахом дыма» - итальянец хотевший было отдать пачку сигарет напарнику убрал её обратно в карман, мило улыбаясь «улыбкой молодой акулы». Не то чтобы ему не нравился запах сигарет испанца, скорее напротив… но отчего-то он не хотел сокращать свою столь насыщенную событиями жизнь, будучи «пассивным курильщиком».

==> флеш, кв. 75

Кристиан даже не шёл – он бежал. Холодный ветер ранней весны рвал с плеч незастёгнутый кожаный плащ и кидал в лицо пряди волос. Но Шварцу было всё равно, он не чувствовал промозглости вечера и того, как она запускает под свитер свои холодные пальцы. Ничего физического для него не существовало – его раздирала на части та буря чувств, что поднялась в душе.
Он никак не мог подобрать слова для произошедшего даже в мыслях – их просто не находилось. Его, не спросясь, использовали как подопытного кролика! На нём поставили эксперимент, даже не зная, какие могут случиться сбои! Это… это…
Это было жестоко – вот так оказаться на месте тех, над кем работали в лабораториях учёные Ордена. Как ведро ледяной воды на голову, напугав, отрезвив, смыв наивную, оказывается, убеждённость в том, что с наследником Шюсселя такое просто не может произойти. Ещё как может. И, оказывается, даже отец может положить сына под скальпель, следуя какой-то своей извращённой логике, что уж там можно думать о таком отличном экземпляре, как Кристиан? Молодой, сильный Левый, свободный, успешный, интеллигентный… Мечта, а не Левый.
Когда в кармане плаща зазвонил мобильный, Крис вздрогнул от неожиданности. Навязчивый звук выдернул его из омута собственных мыслей, которые поглощали и придавливали к земле. Почти на автомате, по привычке, выработавшейся за последний год, проведённый в Японии на новой должности, молодой человек выхватил телефон и приложил его к уху. Голос одного из членов Ордена показался спасительным якорем, символизирующим, что что-то в этом мире ещё осталось неизменным - пускай Шварц мгновенно потерялся в потоке речи, с трудом пробивающимся сквозь его эмоции к сознанию. «Где вы были?.. неделю не могли найти… Тандем Indecent натворил дел… а вы недоступны…», - Кристиан далеко не с первого раза понял, что ему пытаются сказать. Собеседник это прекрасно осознавал, потому не постеснялся повторить три или четыре раза. Зато когда дошло…
- Вы совсем сбрендили?! – не стесняясь прохожих, заорал Крис в трубку. Ну, слово он, конечно, употребил другое, а прохожих сейчас вообще не видел. – Ты куда смотрел? Ты без меня не мог этого предотвратить?! Вы, драть вас за ногу, сами можете что-то решить или, как детсадовские, каждый раз будете ждать воспитателя, который вам жопы подотрёт?
Похоже, мудрое провидение придумало, каким образом Кристиан сможет сейчас выплеснуть всю ту бурю эмоций, что душила его после общения с «милым» сенсеем. Устроить кому-нибудь разнос – что может быть действеннее? На Саган не наорёшь – на неё у ордена большие планы. На Такуми тоже – он способ претворить эти планы в жизнь. На подчинённых тоже ни с того ни с сего срывать злость не станешь, а вот если они, эти подчинённые, мягко сказать, лопухнулись…
- Дай мне их адрес, - резко понизив голос, замогильным тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнёс европеец в трубку. Собеседник, пускай ещё не имевший дело с вышедшим из себя начальником, тем не менее высказал робкое предположение о том, что Шварцу эта информация не нужна. – Твою мать, я сказал, дай! – рявкнул тот. Одарённый на том конце мобильной связи осознал совою неправоту и скороговоркой оттарабанил требуемое. Крис дал отбой и резко развернулся на пятках, возвращаясь за машиной в гараж.
Гнев, более не сдерживаемый, взбурлил в душе, распирая грудь, когда Кристиан наконец определил, куда сможет его выплеснуть. И сейчас мозг отказывался думать о том, что это глупо и недальновидно, что проблемы с Тандемами ордена ему не нужны ну никак. Как говаривала Скарлетт из известной киноэпопеи? «Я подумаю об этом завтра». Вот и Крис решил примерно так же, успокаивая свою рассудительность. Потому она уже и не возникала, когда Шварц яростно топил кнопку дверного звонка квартиры номер тридцать, и проигнорировала безапелляционные удары кулаком в дверь, намекающие обитателям квартиры, что неплохо было бы шевелиться чуть быстрее.

«Не задерживай уходящего, не прогоняй пришедшего». Эту японскую пословицу Хель услышал от кого-то, уже сменив место жительства с общежития треклятого Ордена на уютную квартирку практически в центре Токио. С тех пор, собственно, по этому принципу и жил, не выставляя О’Каллахана, в очередной раз огребавшего с утра пораньше от Шейлы и находящего временное пристанище в квартире Вульгарных, и с удовольствием выдыхая после того, как за тем закрывалась входная дверь. С обратной стороны.
Скандалы барсука принимать всерьёз было себе дороже, поэтому итальянец ограничился тем, что махнул вслед уходящему Небесному рукой и вперился взглядом в Атакующего, довольно потягивающего пивко. Как только их покинет Стоун, Ёж своё получит. И на этот раз так, чтобы больше неповадно было страдать такой хренью, как сегодня.
Шейла тихо проследовала вслед за напарником, словно мать за неразумным ребёнком. Да, в такие моменты блондин ей даже сочувствовал… А сохраняющий поразительное спокойствие Каин не упустил возможности в очередной раз съязвить Левому.
"Радость моя, ты живешь со мной дох*я времени, так что все, что ты мог прокурить, будучи пассивным курильщиком, ты уже прокурил. Не зубоскаль".
Можно подумать, де Сальватти этого не знал… Давно ведь капал Каину на мозг, чтобы тот отказался от своих треклятых пагубных привычек. Только вот порой ему казалось, что проще научить амёбу говорить, чем заставить Вульгарного отказаться от распивания спиртного, курения и принятия участия в Беседах в одиночку: Маджере всегда находил способ обойти все запреты Хеля. Поэтому-то итальянец в последнее время отчаялся сделать с Правым хоть что-либо и попросту старался свести наносимый нервной системе ущерб к минимуму.
«Спасибо, что в очередной раз напомнил мне об этом занятном факте, дорогуша».
Хотя, надо признаться, сейчас Атакующий перешёл на менее алкогольные напитки и обладающие приятным запахом сигареты. То, что было лет десять назад, и вспоминать не хотелось.
Открыл было рот, чтобы устроить брюнету разнос, которого тот своей безответственностью, вне всякого сомнения, заслуживал, как образовавшуюся было тишину квартиры нарушил писк дверного звонка. Михелю начинало казаться, что они с Каином живут на вокзале… Обречённо потёр разрывающиеся просто-таки от наполнявшего квартиру в течение всего дня шума виски и прикрыл глаза. Наверняка это Нил что-то забыл. Или Шейла, что менее вероятно. Точно, тапки!
До ушей донёсся ор Правого, ясно говорящий о том, что пришедший, всё-таки, не один из утренних гостей. И, судя по тому, как вопил звонок, этот пришедший явно был не в духе. Нацепил на лицо привычную маску пофигизма и двинулся в сторону входной двери, на пороге которой красовался взбешённый глава японского подразделения Ордена собственной персоной. И путём нехитрых логических размышлений итальянец пришёл к тому, что  ничего хорошего Вульгарным это не сулит.
- Доброго дня, Шварц. Какими судьбами?
Засунул руки в карманы становясь рядом с  Правым.
Кристиана Шварца он никогда не любил. Прежде всего, из-за того, что не признавал власти над собой в принципе. Хотя немаловажную роль сыграло ещё и то, что мальчишка, бывший младше не то что Каина, но и самого Михеля, вёл себя слишком надменно. Бесило. Хотя де Сальватти и никогда не выдавал столь откровенной неприязни вслух.
- Заходи. Не хочу общаться через порог. И не стоит повышать голос в этой квартире, прошу. В противном случае, буду вынужден повторить свою просьбу в Зазеркалье.
Холодно усмехнувшись повернулся к напарнику.
«Кайнушка, дай гостю пройти, пожалуйста…»

Отредактировано Michel de Salvatti (2012-10-31 17:52:30)

Каин оставался в дверях, как ни в чем не бывало разглядывая Кристиана, стоящего на пороге. Подошедшего Хеля он не заметил, пока тот не подал голос. Вопросом о том, чего Хель с порога так заводится, испанец предпочел не задаваться. И с места двигаться не собирался, ожидая, чего такого умного скажут эти двое. То, что Миха по каким-то своим непонятным причинам главу японского подразделения ордена недолюбливает, он знал. В причины не лез, не считая это хоть сколько-нибудь необходимым. Просто знал, что поддержит напарника в любом случае, что бы тот сейчас ни учудил. А с последствиями всегда можно разобраться и потом.
«Кайнушка, дай гостю пройти, пожалуйста…»
Цыган не заставил себя просить дважды, отступая назад, пропуская нежданного гостя в квартиру. Дверь хлопнула, впуская Шварца внутрь, а Маджере решил долго не убиваться, оккупировав в наглую коридорную табуретку. Что-то подсказывало Каину, что де Сальватти не собирается пускать шефа дальше порога. Хотя кто знает, что ударит Михелю в его светлую головушку. Ну, в общем-то, он как-то и не собирался лезть пока с советами.
"Так уж прямо и в Зазеркалье? А кто-то там еще меня во вспыльчивости обвиняет. А я между тем спокоен, как удав".
Шварц тем временем разразился длиннющей тирадой о том, как не стоит себя вести. Брюнет не стал удерживать демонстративного зевка, прикрыв ладонью пасть. Спать не хотелось, нет. А вот то, что их отчитывали, как нашкодивших малолеток, раздражало. Нет, Маджере может быть и подозревал, что сам виноват в том, что влез в Беседу в одиночестве, но признавать свои ошибки? Нет, не слышал о таком. Хотя ладно, признать-то он мог, но уж точно не Кристиану.
Дождавшись, пока шеф выскажется, Маджере благодушно протянул тому бутылку с пивом.
- Полегчало? На, охладись. Чего так заводиться-то? Аж запыхался, пока говорил, - усмехнулся цыган так, будто даже и не из-за его проступка Кристиан к ним явился. А что-то подсказывало, что больше и не из-за чего. Пусть они и боевики, но в Беседу в паре еще ни в одну на территории Японии ввязаться не успели.

Шрамы Фатума налились неприятным теплом и стали дёргать, как будто наполненные гноя – и Крис только сейчас, сделав небольшую передышку, понял это, точнее смог наконец обратить внимание на что-то, кроме эмоций. Ощущение наводило на мысль, что Такуми, который после определённых событий уже не Бредущий, а полноценный Правый, в данный момент не совсем в порядке. Первый порыв был, конечно, броситься домой и выяснить, в чём дело, раз уж нестабильный и вообще непредсказуемо исковерканный хирургическим вмешательством Союз не позволял понять этого на расстоянии. Но следом за этим порывом подняло голову малодушное желание не видеть парня ещё как минимум пару дней. С глаз долой – из сердца вон, наивная такая надежда. Что удивительно, побеждала пока именно она, но скорее подчинённая идее, что Кристиану нужно время на переосмысление всего произошедшего и пересмотр планов на будущее.
Так что молодой человек даже не двинулся с места… чтобы едва не взвыть от полученных на свою гневную тираду ответов.
- Да я с вами сдохну раньше! – не сдержался он и тут же помрачнел: – Только вы вперёд меня пойдёте. Ещё одна только оплошность, и Орден утилизирует вас как выбракованный материал. Я не угрожаю, а просто предупреждаю, раз уж вы за годы работы на «Константу» сами этого не смогли понять. Ордену не нужны те, кто препятствует его работе, но знает слишком много, чтобы оставаться в живых.
Фатум дёрнул сильнее, послав отдачу куда-то в мозг. Рука будто бы сама схватилась за беспокоящие буквы латиницы, а сам Крис едва заметно покачнулся от внезапного болезненного укола головной боли. «Что же там такое?», - утомлённо прикрыл он глаза… Однако дело здесь было ещё не закончено, и сорваться с места Шварц себе позволить не мог.
- Так что я всё-таки надеюсь на то, что вы оба не самоубийцы, - слабо продолжил он, - и наконец соизволите выполнять ту работу, за которую получаете деньги. И раз уж память вас, - Крис выразительно посмотрел на присутствующую здесь мумию, прекрасно осведомлённый о биографии и особенностях каждого из своих подчинённых, то есть, имеющий представление, кто из них на что способен, - так часто подводит, я напомню, что ваша работа пока состоит в том, чтобы не высовываться. А если уж высунетесь и свяжетесь с Тандемом Семи Лун, будьте добры его уничтожить. Никогда не поверю, что вам это не под силу.
И тут Кристиана словно по голове огрели. В глазах потемнело на несколько мгновений, но за это короткое время земля, точнее сказать, пол успел уйти из-под ног, и Шварц завалился на дверь. Боли не было, но мир будто погас и снова проступил из тяжёлого мутного тумана. Тянуть здесь больше нельзя, неизвестные силы продемонстрировали это доступней некуда.
- *баные Шичисей, - прошипел европеец, снова обретая равновесие, - *баные Одарённые, ёбаный Орден, - он размашисто распахнул дверь, остро жалея о том, что не может телепортироваться в нужное место, чтобы как можно скорее выяснить, что же случилось с Тандемом Diabolic на этот раз. – Я надеюсь, мы договорились: ещё один промах – сам на опыты пущу, - бросил он через плечо вместо прощания. Впрочем, какое прощание, если и приветствия не было?
Намыливание шеи нерадивым сотрудникам «Константы» вышло, конечно, смазанным. Кристиан уже много позже этого сумасшедшего дня сильно засомневался, что с таким подходом Вульгарные вняли хоть чему-то, но сейчас ему вдруг сделалось сильно не до этого.

==> квартира 075